Дугин: Коронавирусная истерия маскирует Большую Игру

Главное содержание современной международной политики – трудный переход от однополярного мироустройства, сложившегося в 90-е годы ХХ века, после обрушения СССР, к многополярному. Этот процесс длится более 20 лет – начиная с атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке, когда сама цитадель единственного полюса подверглась террористической атаке.

Реформы Путина в России шаг за шагом вернули нашей стране потерянную субъектность, так русский – евразийский – полюс стал приобретать зримые черты.

Но для двухполюсной модели у России в её сегодняшнем состоянии явно потенциала не хватает. Катастрофа распада СССР, утрата половины территории и населения некогда единого государства сделали возврат к биполярности невозможным. 

Со своей стороны стал подниматься Китай. Воспользовавшийся своими преимуществами и сохранением политической вертикали однопартийного правления Китай активно включился в экономическую глобализацию, но строго следил за тем, чтобы эта включённость была исключительно в интересах своей страны.

Всякий раз, когда Запад требовал политических реформ, Китай отвечал предельно жёстко. Так и Китай стал самостоятельным полюсом. 

Причём роли России и Китая в складывающейся многополярности явно разделились: Россия утвердилась как военная держава и поставщик энергоресурсов. И в этом Москва смогла сохранить и укрепить пусть относительный, но паритет с военно-промышленным комплексом США.

Именно поэтому Россия сегодня полюс – из-за армии, независимой внешней политики и контроля над значительной долей мировых энергоресурсов. Это и есть самое лучшее в Путине и его курсе. Всё остальное значительно уступает.

Китай же в вопросах военной стратегии пока существенно отстаёт и от США, и от России. Но в экономике и в сфере финансов, напротив, Китай уверенно стал второй экономикой мира и, скорее всего, скоро станет первой. А это значит, здесь статус самостоятельного полюса покоится на экономическом паритете. 

Поодиночке и Россия, и Китай всё ещё уступают совокупному потенциалу США и стран НАТО. Но вместе, будучи помещёнными на противоположную чашу весов, уже не уступают. А это и значит, что многополярность стала реальностью. 

Отсюда такая антироссийская и антикитайская истерия в США и Евросоюзе. Просто у того, кто ещё вчера был единственным полюсом, гегемония на глазах уплывает из рук. А это болезненно и никто не хочет признавать. Этим объясняется и нарастающая напряжённость в международных отношениях.

И кто бы ни был во главе США, реалист Трамп или либерал-глобалист Байден, противостояние между заканчивающейся однополярностью и уже фактически сложившейся многополярностью от этого никак не меняется.

Но тут начинается самое интересное. Во-первых нежелание признать объективность многополярного мира – сегодня, строго говоря трёхполярного, – делает глобальный конфликт, то есть мировую войну, вполне вероятным.

Пока Россия и Китай сильны, всё будет ограничиваться конфликтами в пограничных зонах. Но стоит только Китаю или России оступиться, ослабнуть и чуть-чуть уступить в паритете, риск прямого столкновения, дух антагонистических мироукладов стремительно возрастёт. 

Далее важно, что в интересах и России, и Китая продолжать строить именно многополярную модель, не останавливаясь на уже сложившейся трёхполярности. То есть искренне и честно мы должны поддерживать возникновение новых полюсов – в Индии, в исламском мире, в Латинской Америке, в Африке и даже в Европе, которой надо помочь освободиться от зависимости от той стороны Атлантики. 

Это не просто Большая Игра, как между Британской Империей и Россией в XIX – начале XX века. Это Очень Большая Игра – Greatest Game.

Мы часто не видим её, так как заворожены лишь внутренними и бытовыми проблемами. Особенно ковидом. Они нас поглотили. Но при этом именно сейчас происходят тектонические сдвиги в мироустройстве.

Это была директива Дугина о строительстве многополярного мира.